Суоми застряла надолго в Халебе. Алеппо взял её в плен и никак не хотел выпустить. Балконы, густо заросшие алеандром, все в подгнивающих мандаринах, завешанные бедным цветастым бельём, вплотную замостили поверхности этого района, а выйдя на один из них, Суоми каждое утро встречалась взглядом с одной из красивейших мечетей города.
Пьяный и пряный, лениво ласкавший шерсть бродячих животных, ветер поднимал песок с дороги. Солнце подтекало расплавленным землю Сирии, впитывалось в стены, лишая их цвета и оставляя выгоревшей и без того бело-бежевую краску. Оставляя выгоревшими и без того светлые длинные волосы Суоми. Сухое бельё отдавало Солнцу яркость здешних качественных красителей, цвета здесь все отдавались Солнцу, они служили ему, питали цветом, чтобы Солнце могло радовать даже маленькую алеутку, запрягающую первый раз в это утро оленя с мягкими понтами, где-то на другой широте, куда не пропускали Суоми её глаза и ноги. Солнце знало, что Суоми отдаёт ему здесь не весь цвет своих соломенных волос и сарафана в цветок. Часть цвета получал Сканда своими тёмными глазами, взгляд которых напоминал Суоми сухой ветер, налетающий всегда с Африки со своим песком и волшебной пылью..