Я увидел её на перроне, на центральной станции. Шапка-панда с помпоном, тимбы, кружевные белые колготки, светлые куртка и шарф, белая юбка, iPad mini, будто спецом подогнанный под её ладони. Шикос - подумал я, не спеша разглядывать жареные семена пошлости на тёплом хлебе восхищения этой новой юности. Односложная мысль, всплывшая на поверхность моего лица слабым подёргиванием уголков рта, не имела продолжения, я не оценивал её, я не оценивал её уместность. Тёплая тревожность смолой растекалась от головы к кончикам пальцев.

Такие славные маленькие девочки не ездят в метро одни. А таких мудаков, как я, за пределами её комнаты достаточно. Я всерьёз напрягся, вспомнив, что у них то, что у меня закрыто в несгораемой культуре и замкунуто на амбарную мораль, тупо рассовано по карманам.
Вечер был свободен и Большой Я отправился с ней. Чтобы проводить её до дома. В дороге, не скрываясь разглядывая её лицо, отражённое в iPade, я всё больше убеждался, что делаю это не зря. Капли-снежинки, отогревшиеся в меховом воротнике её куртки успели высохнуть, пока пустой вагон довёз нас на конечную станцию.

Мы шли совсем одни, по лесной дороге, меж ржавых гаражей и газопроводом. Оранжевые призраки фонарей где-то вдалеке очерчивали силуэты вышек ЛЭП. Многоэтажки окнами-подтверждениями жизни прокалывали вьюгу. Пандочка, бодро ступая по мёрзлой гравийке, смешанной с грязью, уводила меня по только ей ведомому пути. Хватит ли на такси? Долго ли? Но если малая так уверенно шагает, стыдно и думать о себе… Я вспоминал, как в школе провожал девчонок. Среди них не вспомнил ни одной такой, да и надо ли было сравнивать её. Алмазикам не место среди бутылочных осколков!

Я не чувствовал рук, ветер открытого пространства выхватывал последнее тепло из пальцев. Безвольные, они отдавали ветру и ощущение времени. Осознание себя в какой-то момент я просто обронил, и даже осознавая потерю, не вернулся его подобрать.

Я боялся потерять из вида её. Я шёл за ней, зная только, что должен идти за ней. Она была здесь, в этом поле единственным ориентиром, зацепкой, связью с жизнью. Искра, связывающая меня со всем тем, что я любил. Я вспоминал всех девушек, с которыми общался, спал, пил и безумствовал. Я вспоминал их волшебные тёплые ладошки и колкие слова. Вся эта нежность сейчас, от холода, пробравшего меня до самого внутреннего ребёнка, высветилась моим сигнальным огоньком, чьи следы исчезали под моими - с таким же рисунком протектора. Неведомый, неузнанный, я казался себе, уже никем не казался, растворился и потерял все ощущения, будто до этого путешествия в частный сектор, всё моё высокомерное Я держалось на одобрении других людей, на самовыражении среди них. Сейчас же Большой Я стал вьюгой, после которой ей так славно будет оказаться в тёплом доме. Пандочка даже не обернувшаяся, никогда не узнает обо мне. Мои жертвы больше не учитывались, не имели награды и цены.

В тёплом, как всё тёплое вместе взятое на свете, проёме двери, я взглядом сопроводил радость объятий и слёзы и оправдания родителей, дождавшихся своё чадо. Эмоционально я был вычерпан и наполнен заново. Я упал на колени и плакал, чувствуя боль и холод за её колени и руки и радовался, чувствуя, как ей сейчас тепло дома.