В посёлке нашем рыбак жил. Летом удил он рыбу, зимой удил, что осень, что весна придёт, всё рыбак рыбу ловит, горя не знает. Что ни день посылал Тэнгри, Рыбак на берегу вместе с Солнышком день начинает. Ни жены брать, ни деток наживать, как мы, селяне, Рыбак не торопился. А щедрый Океан - отец бездонного безвременья, знай делится с парнем, богатые косяки гонит в сторону села, Ветер треплет синий плащ Рыбака, поёт ему песни чтоб промысел бодрей шёл. Толки шли, что парень этот не здешний был, никто ни имени его не знал, ни как говорит - не слыхал. Только в зиму, у Океана богатые дары забрав, уходил тот парень по льду, с глаз скрывался в пурге. На больших санях вёз он лосося, а в помощь себе брал двух собак. Тэнгри его знает, куда шёл, только наши местные ребятишки раз проследили - уйдёт, рассказывают, за торосы, кличет, свистит. Тут и Она появится! - Описать нельзя, названия Ей нет, одни глаза только на белом льду камушками драгоценными переливаются да шёрстка ветер лоснит. Тревожится воздух, небо разойдётся и выпустит на волю голубой цвет, закапает он густой краской по белому холсту, Рыбак гладит Её, рыбой кормит. А небо всё голубым капает, топит и топит лёд под унтами, ребятишки страсть как боялись, на том и уходить приходилось, так и не доглядев. Куда уж! Мастера наши ребятишки сказки рассказывать, не поверили им селяне. Одна только девчонка, что постарше, проверить решила - ай ли сказки ребята придумали, или взаправду того рыбака с Неведомой поглядеть можно. И как так случиться могло, что Тэнгри за Вечным Небом не досмотрел, что потекло Небо голубым цветом? Утром рано проснулась Саяна, отодвинула шкуру, видит - цветёт тундра. Океан ото льда очнулся, как теперь тот Рыбак иноземный ходит, где рыбачит да Небо в Океан опрокидывает? Надела Саяна унты, вышла на скалистые берега, расплела косу полярной ночи черней, завела песню схода льда весеннюю. Побродила Саяна с песенкой, разбудила Океан. После оленя седлать начала, Рыбака искать ехать. Мягкие копыта землю взрыхляют, держится Саяна за понты крепко, Солнце ласковое по горизонту лениво перебирается, встаёт на крыло молодой альбатрос. Нет дорог в Саянином крае, всё одна сплошная Тундра-Матушка, где копыто широкое ступит, там Саяне и дорога, где берег с водицей студёной в объятья кидаются, там и путь сердца одинокого ляжет. Юрта рыбацкая из-за холма показалась, да хозяина не видать. Куда дальше? Задумалась Саяна, смекает. Солнышко тут приподнялось, в глаза теплом целует, расцветает карим глубокая смола. Отвернулась Саяна, взглянула на Океан - ах! - что же видит она! - краска небесная в Океан так и закапала, расступились осколками торосы, закипело всё голубым, горячим, Небо Океан выкрасило, цветами с ним побратались. А там, где особенно цвет густым делался, лодка покачивалась, с которой Рыбак невод закидывал. Невмоготу стало Саяне, так захотелось узнать, правда ли тот кудесник с Небом да Океаном в сговоре, расспросить о звере Неведомом, о рыбе, по имени назвать, так ей этого захотелось, что тундра вспыхнула новыми апрельскими цветами, запели ручейки, Солнышко с горизонтом распростилось. Одна лишь Саяна вдруг помрачнела тучкой зимней, поводья тянет, олень норовится, не слушается молодых её рук. А Небо краской своей уж шугу ледяную вместе с Ветром подгоняет, гонит тьму-зиму.
Цветочный ковёр уж не радует Саяну, будто вороном сердце встревожилось, только вечером снова увидала девушка Рыбака.
В неводе своём не принёс он ни одной рыбы. Лодку пустую оставил у берега, перевернув вверх дном. Грустны глаза Рыбака, песню далей полярных завёл он. Заслушалась Саяна, в траве на холме. В песне той рассказал Рыбак, что Ийе кыыл, океанская мать-зверь, забрала его имя в глубину Океана, что кормит он рыбой зверя, чтобы тот не съел его имя, что в глубине теперь сыскать это имя может только та, чьи волосы полярной ночи черней, чей голос звонок, как холодный весенний ручеёк, чьи ноги быстры, как апрельский ветер, а мысли чисты и остры, как взгляд канюка над охотничьими его угодьями; что вернуть ему имя забытое может лишь та, что полюбит его. Где найти мне ту, что имя вернёт Рыбаку, чужеземцем по миру хожу, может песню услышит она, пусть разбудит Весна её ото сна, как бужу Океан.
И всё бы славно, да только не поняла Саяна ни слова из той песенки. Языка чужеземного не разбирая, вслушивалась в волшебный голос да улыбалась.
Ийе кыыл тем весенним временем рыбу от берегов увела - пришла пора нереста, заботилась Ийе о своих народах бесчисленных, не давала в обиду лишнего, и сама лишнего не возьмёт. Тенгри спустился помочь Ийе. Узнал Тенгри, что в поселеньи, что на берегу, живёт та девушка, что песнями ему помогает Океан ото льда высвобождать. Рыбьи косяки вместе с Ийе направил и решил в посёлок зайти и девушку ту найти и щедро наградить за песни её апрельские, весёлые.
- Доброе утро, Саяна. Я Тенгри, Бог Вечного Неба, я пришёл благодарить тебя за апрельские песни, которыми ты помогала мне со льдом на Океане, прими благодарность и проси чего хочешь.
- Доброе утро, Тенгри, Бог Вечного Неба, всего мне хватает, нечего мне для себя просить, лишь только одного хочется мне - узнать имя того рыбака, что живёт на окраине поселения.
- Сегодня вечером жди меня здесь, я принесу его имя от Ийе - матери-зверя, чтобы отдать его ему, а тебе могу и сейчас назвать его, только ты не сможешь окликнуть его, пока я не передам ему имя. А зовут его Тамерлан, он сын мне.

Полями, лугами, тундрой скачет Тамерлан-воин защитник Весны, сын Тенгри, оставил рыбацкие снасти, рассекает ветер Баргузин на Байкале, по фьордам, пустыням, по городам, по рощам, несёт высоко Тамерлан знамя Вечного Неба, а рядом в седле тонкая девушка, чьи волосы полярной ночи черней, чей голос звонок, как холодный весенний ручеёк, чьи ноги быстры, как апрельский ветер, а мысли чисты и остры, как взгляд канюка над охотничьими его угодьями.